Форум » Гостиные обитателей » Гостиная Грэйсирин Слай (обитательница) » Ответить
Гостиная Грэйсирин Слай (обитательница)
Basil Croved:
Ответов - 16
Лана Эрагонимус-Грин: Лана поправила сбившуюся тёплую кофточку и открыла дверь в родной и знакомый до последней детали факультет. Дом Сумерек. Он навсегда будет её домом, как и СЧ, не взирая на превратности судьбы. Такой уютный, свой и какой-то "настоящий". Последний месяц выдался на редкость бурным и тяжёлым, но если что-то и могло выдать в эльфе усталость, так это только глаза. А в целом Лана была как всегда подтянута и достаточно энергична. Вчера её приняли на высокую должность в Королевстве, чему девушка была необычайна рада и горда. Но вместе с тем ей не верилось, что она не школьница. Просто не могла представить, что она теперь подходит под описание "взрослая". Конечно, не совсем - из-за молодильного яблока, что утешало, как ни странно. Кстати, ягода была принята минут пять назад, поэтому пока Лана не беспокоилась о превращении. Но даже если бы и превратилась, это было не так уж и плохо, по сути. Иногда ей казалось, что она-ребёнок умнее её-взрослой. Девушка выглядела как всегда просто: заплетенные в небрежный хвост белые волосы (что удивительно для Грин, хвост был один), удобная элегантная кофточка, джинсы и балетки и, конечно, сверкающий аметист на груди. В этом была вся Лана. Девушка любовно провела по перилам тонким пальцем, вспоминая, как Мегги любила скатываться по этим гладким перилам в столовую на завтрак...Только сейчас Лана понимала, что именно тогда она была абсолютно и чисто счастлива. Знаменитое явление: человек не замечает, как это сладко и приятно дышать, пока у него не случается насморк. Но сейчас жизнь Ланы можно было назвать светлой и счастливой. Хотя "счастье" было очень хрупким и каким-то...туманным. Вроде есть, но в любую минуту готово исчезнуть. Это сложно описать, но легко почувствовать. И один из факторов создающих эту зыбкость был аметист. А точнее вдруг нашедшийся к нему пара-противоположность, которая почему-то, несмотря на "как бы родство", ненавидела аметист. И он отвечал ему тем же. Из-за этого...было довольно неуютно, если не сказать - опасно. Но, что самое странное - так это хозяйка камня-противоположности. Грейсирин Слай. Новая эльфийка. Незнакомая и окутанная таинственностью. Но почему Лана не могла отделаться от мысли, что она с ней знакома? Более того, что было совсем странно и необычно для Грин - она чувствовала, что легко её приняла в своё сердце. Эмори, Лили, Мегги, например, входили туда постепенно. Лана была не из тех, кто легко раскрывает себя перед людьми. А тут - Грейсирин. Какая-то очень...родная. Знакомая до боли. Её жесты, слова, одежда, поведение, лёгкая и мимолётная улыбка... всё это было настолько знакомо. И вместе с тем иногда Лана ловила себя на мысли, что Грей к тому же чем-то напоминает саму Лану. Очень. Но девушка не знала ни кто она, ни откуда взялась, ни почему она вдруг так легко впустила её в свою душу. И почему такая девушка вдруг оказалась врагом Ланиного любимого аметиста? Одни вопросы и никаких ответов. Но для этого Лана и подошла к этой двери, новой и чуть ли не пахнущей новенькими материалами. Наверное, мысль посетить Грейсирин вертелась в голове у лунной эльфы как что-то навязчивое. Её тянуло к ней. Что-то привлекало. Но пока можно было ограничиться главной проблемой - враждой камней. Лана поднесла чуть сжатый кулак и уверенно, но тихо постучала. Однако и после повторного, более настойчивого стука, дверь оставалась запертой. Лана прислушалась и уловила тонким эльфийским слухом, что за дверью царит негостеприимная тишина. Девушка постояла около десятка минут, иногда стуча в дверь, пока не смирилась с тем, что её загадочная знакомая отсутствует. "Что ж, может мне удастся её встретить на природе. Она же эльф" Лана тряхнула головой и быстрым шагом пошла к выходу замка.
Greaseirin Sly: Дочь Эмерелль не собиралась проводить остаток дня в обществе наскучивших знакомых. Она яростно бросила на землю старинный ларец, чтобы показать свое желание кануть отсюда в небытие. Мгновенно воцарилась тишина, полная, правда, едва слышных перешептываний и боязливых взглядов. - Грэасэирин! - пропела компаньонка. Достаточно. Разве можно терпеть что-то более мерзкое и скучное. - Я должна возвращаться, - она влетела в комнату матери, не обращая внимания на семенящую следом женщину. Эмерелль молчала, повернувшись к большому окну, которое высотой было от пола до потолка. - Топаз в порядке и я не вижу достаточных причин находиться здесь. Она поставила в известность, она свое дело сделала. Не дожидаясь ничьей реакции она исчезла. Буквально мига хватило, чтобы Грейс оказалась в своей старой гостиной, наполненной ароматом леса и полной веселого солнца. Книги повалились на кровать, а хозяйка комнаты села за письменный стол, сжав руками голову. Резко разболевшаяся голова ее пугала. - Ты... - Ты! Грейс вскрикнула. Что это были за голоса? Почему они звучат в ее голове так, будто находятся рядом? Любовь. Единственная любовь, надежда, опора, все, что она имела, было потеряно в один день, полный крови и ужаса. Ее сердце разрывалось на куски, а ногти больно раздирали щеки. Соленые слезы причиняли боль, попадая в царапины, нестерпимое и жгучее желание... чего? Его нет! Его больше нет! Голова разрывалась на части, а из горла вырывался лишь страшный нечеловеческий хрип. Внутри все сжималось и не давало дышать. Она задыхалась... И снова Грейс вскрикнула. Она посмотрела в зеркало. Еще бледнее, чем обычно, ее волосы, по сравнению с кожей, казались темнее, чем нужно. Дыхание выравнивалось, но боль в голове не угасала. Что это были за эмоции? Дочь Эмерелль никогда никого не любила и никогда не видела такой утраты в своей жизни, чтобы так убиваться. Но тем не менее, в ее голове воспоминанием проплывала эта боль... чья-то боль. Что-то ледяное коснулось кожи девушки в районе груди. Глаза расширяются, а топаз, солнечный камень срывается со своей цепочки и падает на пол. Грейс в ужасе подняла камень, а ее ладони обжигало нестерпимым холодом. Это повторилось. Снова. Почему? Почему именно здесь и сейчас? ... Камень уже несколько дней лежал в самом солнечном и теплом месте комнаты, но, между тем, не становился горячим, как раньше. Сияние солнца в его гранях не задерживалось. Страх Слай перед матерью и за медальон выбили ее из колеи. Глаза слезились и были красными от пролитых слез переживания за все эти дни. Она была сломлена. Так же как сломался ее топаз. ... Я убью его. Убью все, что дорого ему! Боли не было. Оставалась лишь пустота и решительность. Страшная, невыносимо ужасная картина и ее руки по локоть в эльфийской крови. Красивое личико, у которого могло быть еще так много эмоций, сейчас безжизненно смотрело куда-то вверх. Грейс закричала и проснулась. Утро уже вошло в свои права, солнце ярко светило в огромное окно. Выпив стакан воды, девушка почувствовала себя лучше. Куда лучше, ведь последние несколько дней она провела в кровати в ужасном состоянии. Ее руки все еще были слабы и она уронила стакан. В груди все еще больно и сильно колотилось сердце. Грейс не понимала что с ней происходит. Она села прямо на пол и схватилась за голову. Топаз впервые за несколько недель засиял на долю секунды, но его хозяйка сидела к нему спиной и ничего не заметила.
Алмарэ: >>>>>>>>> Внутренний Двор Алмарэ вела двоих мужчин знакомыми коридорами. Не забывая поражаться как сильно ее жизнь изменилась за один год. Десятилетиями эльфийка не видела ничего кроме камней и бледных лиц. А сейчас она жила в великолепном замке, и знала (думала, что знала) практически каждый его уголок. У девушки была своя комната - какая роскошь для нее! Главное - у нее была нормальная жизнь. Эльфийка, шла чуть впереди, отказавшись от локтя мистера Грея, который так любезно его предложил. Ведь ее руки были заняты неугомонной Щенок. Собака отказывалась гулять без эльфийки, но идти спокойно (да что там! хотя бы рядом на несколько метров) так же не хотела. Поэтому Алмарэ пришлось взять псину на руки, а мистера Грея одарить извиняющийся улыбкой: "Да, моя собака - дура, но что я могу с этим поделать?". По пути девушка беззаботно болтала и смеялась, особенно когда Щенок удавалось как-то вывернуться, подскочить и лизнуть эльфийку в нос. Алмарэ неустанно рассказывала о школе, саде, озере, любимом времени суток и другой, никому не интересной, чепухе. Вампир и мистер Грей за относительно короткое время, успели узнать, что больше всего на свете эльфийка любит полдень, когда солнце стоит высоко над горизонтом и заливает своим светом все вокруг; что она считает белый шоколад издевательством над этой сладостью; что пару недель назад эльфийка увлеклась Индией, и сама считает эту причуду ужасно глупой. Девушка не знала слушают ли ее мужчины, но передвигаться по замку в гробовой тишине было для нее невозможным. Иногда в коридорах им попадались ранние пташки - только что проснувшийся ученик, или обитатель. Те смотрели на странную парочку без особого интереса. Да и кого в месте, где под одной крышей уживаются оборотни, вампиры, эльфы и волшебники, могут заинтересовать два взрослых мужчины и болтливая эльфийка с такой же болтливой собакой? Когда они оказались в коридоре, по обоим сторонам которого располагались гостиные, девушка начала всматриваться в таблички. Как хорошо, что кто-то умный догадался эти самые таблички ввести в моду! Ведь иначе, сколько бы времени занимал поиск нужной двери? - Вот! Тише ты, Щенок,- шикнула на собаку эльфийка,- Пришли. Кто первый? Девушка остановилась перед дверью, с табличкой, гласившей: "Гостиная Грэйсирин Слай" - ...сирин,- пробормотала себе под нос Алмарэ, отступая чуть в сторону, что бы мужчины сами решили кто из них первый потревожит... Грэйсирин. Что за причудливое имя!
Лайтман Грей: Лайт, предложение локтя которого не приняли, просто шагал рядом с Алмарэ и посматривал на собачку. Вот недалеко показался вход в Дом Сумерек, и Лайт начал искать глазами одно окно. Пока они шли по коридору, юноша заметил, что комната Мегги осталась цела, но, к сожалению, заперта. Интересно, а заколка чувствует, что находится дома? Лайт вытащил из кармана заколку и осмотрел её. Нет, та никак не признавала своего бывшего пристанища. Она несильно прищемила палец Грея. Да, она не любила находиться на свету. Видимо вечный сумрак кармана мужчины ей был более привычен. Он убрал украшение обратно и услышал голос Алмарэ: - ...сирин, - юноша подумал, что он пропустил мимо ушей половину, а то и больше монолога Алмарэ. Он глянул на табличку. - Что ж, с именем мы немного ошиблись, - улыбка слегка тронула его губы и он постучал в деревянную дверь. - Мисс Слай, Вы не могли бы открыть? Лайт представил себе, что бы он почувствовал, если бы не знакомый голос просил бы его открыть дверь в его комнату. Грей бы не выполнил просьбы никогда. Он никогда не открывал своей двери незнакомцам, ровно как и не отвечал и не читал письма от не знакомых ему людей или письма, на конверте которых не написано от кого они. Интересно, а эта эльфийка такая же "помешанная на безопасности", как он?
Эмори Уиндем: Уиндем прищурился и пожалел, что на нем сейчас нет плаща с капюшоном. Он оставил его дома. "Дома" - саркастично повторил Эмори, следуя за Алмарэ, которая как-то неожиданно, оказалась впереди него и Грея - "Как будто это можно назвать домом" Но, правда заключалась в том, что маленький замок клана действительно стал его домом. Там его понимали. Там он мог не сдерживать свои желания. Там была кровь, много крови, самой разной. Была жестокость, и сражения. Там можно было дать выход своей силе, гневу, страху. Никогда еще Уиндему не было так спокойно и хорошо. Даже здесь, в школе, где прошло его детство, он все равно постоянно сдерживал себя. А там он мог быть самим собой, и не опасаться кого-то нечаянно убить. Потому что все, что могло быть убито, и предназначалось для этого. Там. Дома. От себя нельзя убежать. И его сущность брала верх, методично, и неумолимо. Образ кровожадного вампира, постепенно сливался с его образом насмешливого подростка, и вместе они образовывали облик взрослого мужчины, который был жесток, груб и переменчив. Который не боялся замарать руки, не боялся причинить боль, если это было необходимо. И которого, с каждым днем, потихоньку переставало тошнить от самого себя. "- Ты придешь к этому, дорогой мальчик,- нежным голосом пела женщина,- Пей. Это твоя жизнь. Почему ты должен отказываться от нее? Ради кого? От чего они отказались, они все ради тебя? Мягкие руки коснулись его волос в успокаивающем жесте. - Они считают, что твои потребности - отвратительны. А что было бы с ними, попроси ты их навсегда отказаться от воздуха? Вечно сдерживать себя, что бы не дышать? Почему, мой милый, мой родной, ты принимаешь их идеалы, их уклад жизни и считаешь это нормой? Он и сам не знал почему. Он пресытился, и, в данный момент, испытывал величайшее наслаждение на свете - чувство удовлетворенного голода. - Мы понимаем, как тебе тяжело. Мы восхищаемся тобой! Хоронить себя заживо каждый миг, каждую секунду. Ты очень сильный, сильнее многих из нас, а ведь тебе всего двадцать лет! Что же будет через сто? Голос, из елейного и наигранно восхищенного, становится задумчивым и удрученным: - А! Правда.... Что будет через сотню лет? Кто из них останется с тобой? Чем ты пожертвуешь ради их идеалов? Пойми,- она садиться напротив и заглядывает в его глаза,- Их просто не будет. Их всех. А мы останемся. Наше бессмертие - дар. Оно дает нам право быть свободными. Зачем мучить себя, когда в конечном итоге все это не важно? Когда умрут те, ради кого ты это делал? Ты же такой умный мальчик, ты понимаешь о чем я... Он понимал. Или думал, что понимает. Но, все становилось не важно. Этот голос и эти руки, было единственным, что затмевало боль и приносило облегчение. А в ее словах было очень много смысла." - Мисс Слай, Вы не могли бы открыть? Странно обнаружить, что ты стоишь перед дверью и ждешь, пока тебе откроют. Уиндем подавил порыв выбить эту деревяшку. Вместо этого он отступил к противоположной стене. Свет Дома Сумерек угнетал его. Он вызывал воспоминания. А они, в свою очередь, вызывали совсем другие - мутные, жуткие и манящие. Эмори прислонился к стене и, на миг, оперся о нее всем телом, так, что чуть не сполз вниз. Какая картина - вампир валяющийся на полу в эльфийской обители. Уиндем искал поддержку. Мысленно он перебирал то, что могло придать ему сил. Рассвет почти миновал, и солнце уже вовсю светило над школой. Это ослабляло его. Как ослаблял и эльфийский свет. Хотя, Эмори знал, что настоящая причина не в этом. "Зачем я сюда пришел? Зачем?" - лихорадочно думал вампир, -" Письмо, меня привело сюда письмо" Вот оно! Вот то, за что можно зацепиться. Письмо. Эмори почувствовал себя уверенней. Да, ему необходимо разобраться, от кого это послание и есть ли в нем хоть капелька правды. А потом он уедет. Домой.
Greaseirin Sly: Это действительно стук в дверь или это всего лишь стук ее сердца? Солнечница едва сдерживалась, чтобы не заскулить от отчаяния, боли и ужаса. Почти каждую ночь она видела свои руки в крови, но каждый раз она замечала больше деталей. Сегодня она увидела свою жертву... Нет, не свою. Кого-то другого. Грейси никогда никого не убивала, она не варвар, она не видела войны. Это лицо. Совсем еще детское лицо. Эти детские глаза по-наивному были удивленно распахнуты. Эльфийку пугала кровь на ее руках, пугало то ужасное чувство ненависти, но это прекрасное лицо испугало ее куда больше. Оно было мертвым. Кажется, она услышала чьи-то голоса. Это был не знакомый мужской голос. Слай не знала в Школе никого из мужской половины замка, кто бы смог прийти к ней и потому ее забила крупная дрожь. Но шаг, другой, третий, и трясущиеся руки поворачивают бронзовый ключик в замочной скважине. Половина оборота и он выскальзывает из рук. А затем, некоторое время упорно не попадает обратно в щель. Она не стала открывать дверь, лишь убрала замок. Как бы страшно ей не было, ее совсем не интересовало то, кто за дверью. Да и ключ она повернула скорее лишь по привычке. Ее движения были именно привычными. Она не понимала что происходит. Она открывает окно и дверь распахивается сильным сквозняком. Тишина не волнует Грейс. Возможно те, кто приходили - ушли, а может - стоят и вопросительно смотрят на нее. И снова прохлада камня заставляет холодку пробежаться и по ее телу. Это не страх, нет. Это ужас. ... - Проклята! Проклята. Проклята... Слово эхом повторяется в ее голове. - Ты и твои потомки будут прокляты. И лишь однажды две материи смогут обрести вечный мир. - Но когда? - Ты знаешь условия. Условия... И снова эхо повторяет последнее слово в ее ушах. ... - Добрый день, - произносит Грейс, - я не ждала гостей. Она произносит это слабым, безжизненным голосом, своими почти белыми губами. Правила приличия, этикет. Все это было отпечатано на коре ее мозга еще с раннего детства. Отработанный за годы реверанс. Шаг влево, изящный взмах рукой с отклоненным мизинцев, вот так, как ее учили. Она все сделала правильно.
Алмарэ: Щенок была первой посетительницей гостиной. Как только дверь открылась, чернявый ужас залетел в комнату и с энтузиазмом принялся все обследовать. Пока остальные топтались у порога, деловая собачатинка уже успела проверить диванчик на мягкость, пол на скользкость, и вазочку на неразбиваемость. Вазочка проверку не прошла. - Щенок!- крикнула Алмарэ, вбегая в гостиную следом за питомицей. Ей было и стыдно и смешно. Эльфийка пыталась приманить к себе собаку, обещая той все вкусности на свете, но хитрая псина не слушалась. Вместо этого, оставив в покое мебель и ковер, Щенок кинулась знакомиться с хозяйкой комнаты. Собака прыгала на нее, тявкала, и всячески пыталась обратить на себя внимание. Ей богу, она кажется даже куснула хозяйку гостиной за палец, так ее позабавили какие-то странные движения эльфийки. - Извините, она у меня бешеная, и вообще жизнью обиженная, - весело сказала Алмарэ, когда ей, наконец, удалось схватить собаку и оттащить от бледной рыжеволосой девушки. Выпихнув Щенок из гостиной, Алмарэ закрыла дверь. Тем более что ее спутники уже зашли в комнату. - Давайте знакомиться, я Алмарэ,- эльфийка дружелюбно улыбнулась,- Ой, вы такая бледная, может вам лучше сесть? Вы нас не бойтесь, я тоже эльф, как и вы. Нам нужна ваша помощь.
Лайтман Грей: Лайт прошел вслед за Алмарэ в комнату и удивлённо посмотрел на пол, где были осколки стакана. Затем, осколков добавилось - на этот раз Щенок позаботилась. Алмарэ выпихнула своего питомца из гостиной. Поняв, что собачка навела здесь свой "порядок", который вряд ли понравится хозяйке комнаты, он, помощью палочки, начал наводить порядок. Положив восстановленный стакан на столик, юноша повернулся к Грейсирин. Алмарэ уже извинилась перед ней и почему-то предложила ей сесть. Только теперь Лайт заметил в каком состоянии находится эльфийка. Она держала в руках камень и испуганно смотрела на них. Она действительно была бледной, как ему и описывали её. - Мисс Слай, с Вами всё в порядке? - поинтересовался Лайт обеспокоенно, - мы не вовремя? мы можем чем-нибудь помочь Вам? Он осторожно усадил её на диван. И только потомон рассмотрел камень. Он был красивым, оранжевым, насколько помнил Лайт, этот камень назывался топаз. И, наверное, именно об этом камне говорили его спутники. - Мисс Слай, если Вы сможете, нам действительно нужна Ваша помощь. Но если Вам очень плохо, мы можем проводить Вас в больничное крыло.
Эмори Уиндем: Уиндем шагнул в комнату. Светло, зеленовато и в цветочек. Не дожидаясь приглашения, вампир подошел к одному из кресел и удобно устроился в нем. Кресло было обращено к окну, и его широкая и высокая спинка скрывала Уиндема от того, кто сейчас захотел бы нанести Грейс визит. Эмори спокойно ждал когда суматоха, вызванная Алмарэ и ее собакой, утихнет. В эту возню вампир предпочитал не вмешиваться, вместо этого, сосредоточив свое внимание на стоящей у окна эльфийки. Она действительно была очень бледной, даже бледнее Алмарэ. Ее глаза выдавали все ее чувства. Девушка очень боялась. Эмори почти осязал этот страх. Это было приятное и волнующее чувство. Отдаленно похожее на чувства охотника, который почти догнал свою жертву. В эти моменты сердца охотника и жертвы бьются почти в унисон. Первый ощущает возбуждение преследования, азарт, вторая умирает от страха и всеми силами старается сохранить свою жизнь. Обо они возбуждены, но по разным причинам. Уиндем внимательно рассматривал рыжеволосую эльфийку, не заботясь, что его острый, пронизывающий взгляд может еще больше напугать ее. "Куда же больше"- с сарказмом подумал вампир, и в этот миг в его глазах мелькнуло презрение. Он презирал этих слабых, глупых существ. Как они могли так явно демонстрировать свои страхи? Позволять считывать их чувства и эмоции? И разве нужно было обладать большим умом, что бы сообразить, что здесь, в школе, более того, на факультете эльфов, вряд ли к тебе в дверь постучаться маньяки. Уж, тем более - не в компании бешеных эльфийки и собаки. - Мисс Слай, - на фоне мягкого голоса Алмарэ и тихого, вежливого - Грея, голоса вампира прозвучал хлестко и резко, словно удар бичом, - Нам нужны вы и ваш амулет. Запах эльфийки дразнил его ноздри. Он был сыт, но Грейс все равно вызывала в его мозгу соблазнительные картины. Почему-то на Алмарэ у Уиндема не было подобной реакции. Возможно дело в том, что Грейс была солнечным эльфом, как и Мег, кровь которой вампир впервые попробовал. Или все дело было в ее паническом страхе. Страх рыжеволосой эльфийки был словно великолепный соус, для превосходного блюда. И он, смешиваясь с запахом самой эльфийки, притягивали Эмори. Лицо вампира оставалось бесстрастным. Он все так же пристально смотрел на девушку. Разве что в этом самом взгляде, к презрению и холоду, примешались искорки разгорающейся жажды.
Greaseirin Sly: Грейсирин вздрогнула, когда услышала звук разбившейся вазы. Звук приводит ее в чувство. Она поворачивается лицом к гостям. Более разношерстой компании она не видела никогда. Вампир, а это она увидел по красным глазам, эльфийка и человек. Собачка продолжала бегать по комнате лишь до тех пор, пока эльфийка не выкинула ее за дверь. - Давайте знакомиться, я Алмарэ. Ой, вы такая бледная, может вам лучше сесть? Вы нас не бойтесь, я тоже эльф, как и вы. Нам нужна ваша помощь, - спрашивает эльфийка. Грейс удивленно смотрит на Алмарэ. Неужели от нее, Грейсирин Слай может кому-нибудь понадобиться ее помощь? - Я - Слай, Грейсирин... - Мисс Слай, если Вы сможете, нам действительно нужна Ваша помощь. Но если Вам очень плохо, мы можем проводить Вас в больничное крыло, - голос мужчины успокаивал и девушка приходит в себя окончательно. - Мисс Слай. Нам нужны Вы и ваш амулет. Последняя фраза заставляет Слай крепко сжать в руках топаз. Глубокий вдох. - Мой амулет? Но... Боюсь помощь нужна ему... Грейс протягивает амулет вампиру.. Она нечаянно дотрагивается до его руки и понимает, что камень такой же холодный, как и его кожа. - Он должен обжигать, - произносит она, - он умирает... Вы чувствуете? На ее глаза наворачиваются слезы. - Зачем он нужен вам. Он же так слаб... Он странно ведет себя и насылает на меня страшные видения... Кажется, что если выговориться, пусть и незнакомым людям, станет легче. Пятнадцатилетняя эльфийка еще никогда не сталкивалась с такими проблемами, которые наводили такой ужас. В ее семье убийства или причинение кому-нибудь боли всегда считались самым ужасным деянием...
Алмарэ: Алмарэ вздрогнула от голоса вампира, и подивилась как это бледная эльфийка, которая и так чуть жива от страха, еще и осмелилась подойти к нему, после такого обращения. Эльфийка, на всякий случай, подошла к бедной девушке и незаметно встала рядом недалеко от нее. Так, вдруг та лишиться чувств или еще чего? Не слишком хорошо будет если их приход заставить хозяйку комнаты удариться о пол. Алмарэ не решилась вступить в разговор, потому что и сама мало что понимала. Ее ведь только просили помочь найти Грейсирин. Эльфийка посмотрела на тусклый камень. Она понимала, что Грейсирин не врет. С амулетом явно было что-то не так. Алмарэ посмотрела на мистера Грея. Как же будет печально, если он не сможет помочь своей сестре. Он странно ведет себя и насылает на меня страшные видения... - Он же не всегда был таким? - услышала эльфийка свой голос,- Может быть на него что-то повлияло?
Лайтман Грей: Лайт кивнул Алмарэ в знак благодарности за то, что она задала те вопросы, которые он сам хотел задать эльфийке. Видно было то, как она переживает за амулет. Как за своего домашнего питомца или друга. - Мисс Слай, - начал Лайт, - дело в том, что существует ещё один такой амулет. Я думаю, вы знаете об этом. Но тот, второй, соединён некой связью с несколькими другими - его подобиями. Один из них находится у моей сестры. Она пропала и мы не знаем где она может быть. Она не выходит на связь, а её почтовый голубь прилетел домой один. Мы хотим попросить Вас попробовать связаться с её копией второго амулета. Мы хотим попробовать найти её. С Вашей помощью. В глазах Лайта была надежда. Он посмотрел на камень. - Если мы чем-нибудь можем помочь Вам или Вашему камню... Лайт понимал как цинично это звучит. Будто они пришли помогать только для того, чтобы воспользоваться камнем в своих целях. - Если бы мы раньше знали о том, что у Вас проблемы, мы бы попытались Вам помочь и раньше. Не подумайте, что мы только хотим Вашей помощи и потому переживаем за Ваш камень. Вы к нему очени привязались, я это вижу... И я понимаю то, как Вам сейчас больно. Лайт старался как можно меньше давить на девушку.
Эмори Уиндем: Эмори никак не ожидал, что эльфийка осмелится к нему подойти. Впрочем, это удивление, так же не нашло отражения на лице вампира. Уиндем спокойно взял камень из рук эльфийки. Правда с некоторым внутренним опасением. Он еще помнил, как обжигают эльфийские амулеты. Однако, Грейс была права. Камень никак не отреагировал на прикосновение Уиндема. Разве что, совсем тускло мигнул и потух. Вампир злорадствовал. Умом он понимал, что теперь их карты спутались. Придется обходится без Грейс и ее камня. Придется идти к Лане за помощью. Но об этом он подумает после. Сейчас же Эмори был рад, что хоть один эльфийский камень, наконец, прекратит свое существование. Вампир помнил, как, когда-то давно в другой жизни, он хотел уничтожить аметист Ланы. Зря, он тогда этого не сделал. Возможно, эльфийки не стало бы вместе с ним. Эмори вертел амулет Грейс в руках, слушая краем уха разговоры Алмарэ и Грея. Он то уже понял, что искать помощи здесь бесполезно. А вот его спутники, видимо, надеялись на чудо. Как глупо. - Если бы мы раньше знали о том, что у Вас проблемы, мы бы попытались Вам помочь и раньше. Вампир бросил неприязненный взгляд на мага. Еще один дурак. Он сейчас договориться до того, что они застрянут здесь еще на несколько часов, дабы помочь Грейс и ее амулету. И это будет совершенно напрасной потерей времени. Грею следует думать о сестре. Только родственные связи чего-то стоят в этом мире. Все остальное - пустое. Все меркнет, тухнет, умирает. Лишь кровная связь имеет хоть какую-то цену. Эмори подавил желание сжать ладонь с такой силой, что бы камень раскрошился. В конце концов было бы не слишком благородно добивать "умирающего". Тем более, что Грейс, по сути, не виновата в том, что вампир не переносит эльфов. Вампир, вновь, посмотрел на камень. В данную минуту тот словно бы воплощал в себе все, что так ненавидел Уиндем. Разумеется, глупо было винить в чем-то кусок кристалла. Но, в душе, вернее в той мрачной пустоте, которая зияла на месте его души, Эмори, ощущал какую-то озлобленную обиду. Будто именно эти эльфийские амулеты, камни, в которых было больше души и человечности, чем в нем самом, и были причиной всех его бед. "Возможно это просто зависть"- на миг холодная и отстраненная мысль, мелькнула в его мозгу,- "Ведь аметист всегда был ближе к Ней, а Она к нему. Да и сейчас она осталась ему верной, и останется, что бы ни случилось." Его глаза сощурились. - Забери,- Эмори кинул амулет Грейс, не задумываясь о том, поймает она его или нет. Неожиданно, Уиндем услышал чьи-то тихие шаги. Потребовалось всего несколько мгновений, что бы Эмори узнал, кому захотелось в это раннее утро прогуляться по коридорам Дома Сумерек. Это был всего лишь домовой эльф. Возможно он спешил в какую-нибудь гостиную, что бы прибраться за каким-нибудь не слишком любящим чистоту обитателем. Но, или к числу нечистоплотных обитателей принадлежала Грейс, или домовой эльф забрудился, так или иначе, шаги затихли перед дверью в гостиную мисс Слай. Раздалось звонкое тавканье собаки. Затем стук. Эмори постарался набраться терпения. Только любопытного домового им сейчас и не хватало для полной комедии. Или же, услужливая прислуга школу каким-то мистически образом проведала о нежданных гостях и прибежала разливать чай и раздавать печенье? Уиндем посмотрел на Грейс, в его взгляде читался вопрос: собирается ли она открывать дверь домовику?
Greaseirin Sly: В ушах звучит только отдаленное эхо. Грейс не разбирает слов утешения, которые произносят ей. Еще бы. Ее мать очень много говорила таких слов и вряд ли они когда-нибудь действовали. Она знала, что ей будут предлагать помочь, предлагать пойти к целителю, утешать. Но именно во взгляде вампира Грейс иногда улавливала нотки не то раздражения, не то скуки. Только он, по ее мнению мог трезво оценить ситуацию и увести всех отсюда. С каждой минутой Слай становилось хуже и она чувствовала, будто все больше погружается под воду. Она садится на диван, смотрит невидящими глазами на сидящего в кресле вампира. Со стороны кажется, будто она завороженно смотрит на свой амулет. Грани топаза переливаются, но не задерживают в себе солнца. А в ушах Грейс уже звучит отдаленный крик женщины... - Забери, - эту фразу она слышит едва-едва и даже не замечает момента, когда камень начинает лететь. Вот он ударяется о пол, слегка подскакивает, ударяется снова и подкатывается к ногам хозяйки. Это мгновенно отрезвляет ее. Будто бы ударился не амулет, а она сама. Она поднимает камень с благодарностью смотря на вампира. Она бы никогда не подумала, что будет благодарна кому-нибудь, кто ударит ее амулет или уронит его. Сейчас же она была благодарна. В этот миг она заметила то, чего не замечала ранее. За дверью слышалась возня. Громкий стук из-за двери заставляет Грейси вздрогнуть. Глаза Грейс расширились от удивления. К ней, Грейсирин, кто-то пришел. Но ведь, казалось бы, будто больше и некому... Взгляд наткнулся на вампира, который все так же сидел на кресле. Казалось, он уже несколько секунд вопросительно смотрел на эльфийку. - Я.. я не... - Слай хотела сказать, что не понимает, что хочет спросить у нее вампир, но до ушей донеслась еще одна волна ударов по двери. Грейс быстро пересекает комнату и распахивает незапертую дверь. - Простите, эта собачка из этой комнаты? Перед эльфийкой стоял эльф-домовик. На руках у него сидел щенок и норовил лизнуть того в длинный нос. Вздохнув с облегчением, эльфийка кивнула и протянула руки за животным.
Алмарэ: Раздался стук, и Алмарэ удивленно посмотрела на закрытую дверь. Кого это еще? Ей и так уже было не по себе в этой компании. Эльфийка, которой требовалась помощь, ушедший в себя вампир, один мистер Грей оставался более менее адекватным. Когда Грейсирин открыла дверь, Алмарэ с облегчением увидела домовика. Эльфийка опередила хозяйку гостиной, и сама забрала извивающуюся Щенок. - Спасибо большое, это моя,- ответила Алмарэ домовику. Девушка оглянулась в гостиную. Что ж, кажется ее присутствие уже было не нужно. Она выполнила то, что от нее требовалось. Вряд ли вампир хочет что бы она продолжала тут находится. Да и Грейсирин, эльфийка никак помочь не может. - Я..ммм..эммм.. пойду, да? - неуверенно сказала девушка, посмотрев сначала на рыженькую эльфийку, а потом на мистера Грея, - До свидания. Прощальная фраза предназначалась всем. Перехватив поудобнее Щенок, Алмарэ быстро вышла в коридор и прикрыла за собой дверь. Девушка шумно выдохнула. Вот теперь она знает, что значит кожей ощущать напряжение! Щенок вырвалась таки из рук эльфийки и ринулась куда-то по коридору. Алмарэ, улыбнулась и поспешила за своей питомицей.
Maggy Sunset: В окно вспорхнула летающая записка. Ее бы принесла Мозоль, но в последнее время сова растолстела и постарела, как старый старик. И только и делала, что смотрела разные шоу и сериалы по маггловскому ТВ и кидалась попкорнинками. И шипела. Краешки конверта сгибались и разгибались, словно крылья птицы. Приземлившись на стол, они подняли волну пыли. "Привет! Это Мэг Сансэт. Я никогда не была прилежной ученицей и дементор мне серый судья, не собираюсь это начинать. Такая уж я. Если кричу, то на всю улицу, если танцую, то ломаю туфли. И это неправильно, но по другому не могу.) Я по прежнему дикий ребенок этой вселенной, маленький крадущийся пингвин. Я много чего натворила(включая побег). Как бы то ни было, я этого не хотела и я выросла. Почти совсем. Ноги и руки стали длиннее, волосы практически не изменились. Разум - все тот же. Я решила вернуться. Я буду здесь. Буду гулять и танцевать. Пить тыквенный сок до дна и следить, чтобы термиты не сожрали все деревянные лавки. Тут больше никого нет, но есть воспоминания. Они со мной. Я оживлю это место и буду смотреть во все глаза, как снова расцветают кусты и деревья, и птицы сталкиваются друг с другом. Если ты читаешь мое письмо, найди меня. Мы обнимемся и будем болтать до рассвета. И я познакомлю тебя со старой говорящей совой. Подпись: Последняя из Мэггикан. Подруга."
полная версия страницы